В общем, я попала в Тавастию на HIM, отсасывать никому не пришлось, но потрудиться пришлось знатно.
Когда я узнала, что еду, то думала, что с ума сойду от счастья. Я ездила на последние деньги, но на Льве Толстом, и снимая хорошее жилье.
Поезд сломался в дороге, и мы приехали на 2,5 часа позже, и когда уже заселились, надо было переодеваться и бежать к клубу.
Каждый уголок в Хельсинки напоминал мне о прошлых моих поездках туда, концертах, свиданиях. В Тавастии ничего за 11 лет не поменялось, та же тусовка из России, та же очередь. И, кажется, никто не понимал, что это конец эпохи. Была эйфория, радость от встреч, от предвкушения.
Второй раз я думала, что сойду с ума, когда стояла первые 3 песни очень близко к музыкантам, фотик меня не слушался, и было тяжко, но так круто. Да и потом удалось найти удачное место, где было все видно лучше, чем на московском концерте. Видела в зале папу Вало.
Вилле говорил на финском. На финском, блин ,в том месте, где финнов было почти не найти. Говорил обычный голосом, не как в Москве. Мне кажется, он уже вымотался, и сам не понимал, что это последний раз. Плейлист отличался всего на одну песню, даже очередность та же.
На When Love and Death embrace Вилле поднял руку в прощальном жесте, и ушел со сцены. Музыканты доиграли и тоже ушли. Никакого общего поклона, ничего такого, все в стиле HIM.
И вот тогда стало доходить, что это все. Пафосные девочки из Братиславы ревели, парализованному мужику на инвалидном кресле сопровождающие вытирали слезы, и никто не хотел уходить. Но на второй бис группа не вышла.